Русский театр второй половины XIX века
Театр второй половины XIX в. неразрывно связан с именем А. Н. Островского.
Продолжатель дела Фонвизина и Грибоедова, Пушкина и ближайшего своего предшественника Гоголя, Островский внес неоценимый вклад в историю театра. Драматургии и театру посвящена вся сорокалетняя деятельность Островского, на протяжении которой он создал около 50 пьес большого художественного и общественного значения (среди них «Свои люди — сочтемся», «Доходное место», «Гроза», «Лес», «Волки и овцы», «Бесприданница», «Таланты и поклонники» и др.).
1853 год, когда на сцене впервые получила воплощение драматургия Островского, стал преддверием новой эпохи в театре. Мелодрама и водевиль, преимущественно подражательные и переводные, занимавшие большое место в репертуаре при Николае I, с началом нового периода в общественной жизни все больше отступали на задний план. Оригинальные комедия и драма, прежде всего творения Островского, яркие по форме, полные глубокого содержания, многосторонне отражавшие русскую жизнь — современную и прошлую,— увлекли лучшую часть и зрителей и актеров.
Островский был демократом-просветителем, врагом произвола, самодурства, писателем, обладавшим, по словам Добролюбова, «великим уменьем изображать резко и живо» самые существенные стороны русской жизни. Островский развернул широкую картину действительности, изобразил «темное царство» самодержавно-крепостнической России, купеческого и дворянско-помещичьего быта.
Зоркий наблюдатель исторического процесса, он показал ломку старого жизненного уклада, рост буржуазных отношений. С течением времени Островский все больше сосредоточивал внимание на изображении новых типов дельцов и хищников, удачно приспособляющихся к условиям складывающейся капиталистической России. В противовес самодурам и насильникам разных мастей Островский с любовью рисовал чистых душой людей, искренних и честных, в доступной им форме протестующих против подавления человеческого достоинства, власти денежного мешка.
Островский изумительно знал и чувствовал язык своего народа во всем его неограниченном разнообразии и с неподражаемым искусством умел передавать и обогащать его. По заслугам он стяжал себе славу чародея русского слова.
Островский не был избалован благоволением «начальства» — высших сфер и цензуры. Драматическая литература находилась под двойным гнетом: пьесы, зависевшие от общей цензуры при печатании, требовали специального разрешения при постановке на сцене. Театральная цензура была еще придирчивее общелитературной — воздействия театра на общество правительство опасалось даже в большей степени, чем влияния литературы. Не раз становился Островский жертвой цензуры.
Еще пагубнее сказался гнет цензуры на А. В. Сухово-Кобылине.
Близкий по духу творчества к Гоголю, Островскому и Щедрину, Сухово-Кобылин написал в 50—60-х годах выдающуюся трилогию, состоящую из комедии «Свадьба Кречинского», драмы «Дело» и своеобразной публицистической трагикомедии «Смерть Тарелкина». Эта смелая и глубоко впечатляющая сатира на порядки крепостнической и чиновно-бюрократической России отличается яркостью и типичностью характеров, динамичностью действия, сочностью языка. Для сцены доступной оказалась в период написания трилогии одна «Свадьба Кречинского», сразу занявшая место среди самых репертуарных пьес.
Тяжелые цензурные мытарства пришлось пережить пьесам других больших писателей эпохи — Писемского, Салтыкова-Щедрина, Алексея Толстого, Льва Толстого.
На сцене был поставлен ряд пьес А. Ф. Писемского («Горькая судьбина», «Самоуправцы», «Ваал» и др.).
Наибольшее внимание привлекла трагедия из крестьянской жизни «Горькая судьбина», написанная накануне отмены крепостного права и воспринимавшаяся, вопреки заметной идейной неполноценности (на нее указывали Добролюбов и Щедрин), как резкая критика порожденного крепостничеством деревенского уклада.
Невелик по объему, но многозначителен вклад М. Е. Салтыкова-Щедрина в драматическую литературу.
В центре его драматургического творчества стоит «Смерть Пазухина», опубликованная в 1857 г. Изображенная в пьесе жестокая, не гнушающаяся никакими средствами борьба из-за наследства богатого купца раскрывала растленные нравы социальной среды, в которой разыгрывается действие. Пьеса могла появиться на сцене лишь в конце 80-х— начале 90-х годов. Другая большая пьеса Щедрина — «Тени», остро разоблачающая самодержавие и бюрократию (в том числе «либеральную»), дождалась постановки лишь в XX в. (по существу ее сценическая история началась в советском театре).
К классикам драматургии принадлежит А. К. Толстой.
Им в 60-х годах создана драматическая трилогия — «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович», «Царь Борис». Трилогию справедливо относят к шедеврам драматургии. Такое место ей обеспечивают интересная психологическая разработка образов, колоритный, высокохудожественный язык, живые картины быта и нравов старой Руси. В трилогии нашли выражение враждебность А. Толстого к деспотизму и произволу, воплощением которых он считал московское самодержавие, романтическая идеализация удельного периода. Правительство допустило на сцену (да и то с ограничениями) «Смерть Иоанна Грозного», впервые поставленную в 1867 г. Остальные части трилогии ожидали сценического воспроизведения десятилетия.
Из наследия Льва Толстого-драматурга важнейшее значение имеют «Власть тьмы», «Плоды просвещения» и посмертно поставленный «Живой труп».
Народная драма «Власть тьмы» написана в 1886 г. В ней сказался Толстой — проповедник морали «совершенствования» и покаяния. Но прежде всего в пьесе виден Толстой — великий протестант, обличитель, психолог, несравненный знаток крестьянства, сумевший показать ужас и «тьму» задавленной, разоряющейся пореформенной деревни и создавший незабываемые образы людей из народа. Драма Толстого смогла появиться на русской публичной сцене лишь в 1895 г. К этому времени она успела обойти многие западноевропейские сцены. Комедия «Плоды просвещения» — сатира на общественные «верхи», которым противопоставлены представители крестьянской среды. Пьеса имеет глубокий социальный смысл — в ней ярко показаны угнетенное положение крестьянства, его великая земельная нужда, пробуждающаяся готовность к протесту.
Пожалуй, никто из русских и западноевропейских драматургов не выдвигал с такой глубокой художественной мотивацией, как Лев Толстой, те высокие этические требования к человеку, которые, по мнению писателя, должны составлять важнейшее начало духовной жизни.