Северное Возрождение
Гуманистическое движение еще в XV в. вышло за пределы Италии и оказало мощное воздействие на культурный процесс в странах, расположенных к северу от родины Ренессанса. Поэтому представляется правомерным использовать термин Северное Возрождение, подразумевая под ним не только чисто географическую характеристику, но и некоторые особенности Ренессанса в Англии, Германии, Испании, Нидерландах, Швейцарии и Франции. Весьма важными особенностями Северного Возрождения было то, что оно происходило в период Реформации, а также то, что в культуре народов этих стран в силу исторических причин отсутствовало такое обилие памятников античности, как в Италии.
Реформация (от лат. reformatio — преобразование) представляла собой такое же мощное религиозное движение, каким ныне является, к примеру, фундаментализм в исламских странах. Оба они выступали за возвращение к изначальным ценностям веры (к ее фундаменту) и требовали серьезных изменений (реформации) существующей религиозной практики.
Начало Реформации положило выступление в 1517 году в Германии Мартина Лютера (1483—1546), выдвинувшего 95 тезисов, отвергавших основные догматы католицизма. Идеологи Реформации отрицали необходимость католической Церкви с ее иерархией и духовенства вообще, права Церкви на земельные богатства, отвергая католическое Священное предание в целом. Под идейным знаменем Реформации проходили крестьянские войны 1524—1526 гг. в Германии, Нидерландах и Английская революция. Реформация положила начало протестантизму (в узком смысле реформация — проведение религиозных преобразований в его духе).
%20%D0%9B%D1%83%D0%BA%D0%B0%D1%81%20%D0%9A%D1%80%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D1%85%20%D0%A1%D1%82%D0%B0%D1%80%D1%88%D0%B8%D0%B9.jpg)
Североевропейское искусство осмысливало место человека в мироздании иначе, чем итальянское. В искусстве Италии человек, наделённый безграничными творческими возможностями, способный преобразовать мир, рассматривался как центр Вселенной. В искусстве Северной Европы человек — не вершина творения, а лишь одно из многочисленных свидетельств всемогущества Творца. Созданный вместе с этим миром, включённый в космический ритм природы, он живёт в картинах североевропейских художников одной жизнью с небесами, землёй и морем: для них человек и прекрасен, и величав, но все же не более, чем любой камень или травинка.
ИСКУССТВО НИДЕРЛАНДОВ
Нидерланды — историческая область, занимающая часть обширной низменности на североевропейском побережье от Финского залива до пролива Ла-Манш. В настоящее время на этой территории находятся государства Нидерланды (Голландия), Бельгия и Люксембург.
После распада Римской империи Нидерланды вошли в государство франков, затем — в империю Карла Великого. К X—XI вв. в результате ряда земельных пожалований, династических браков и войн Нидерланды превратились в пёстрое скопление больших и малых полунезависимых государств. Наиболее значительными среди них стали герцогство Брабант, графства Фландрия и Голландия, Утрехтское епископство. На севере страны население было в основном германское — фризы и голландцы, на юге преобладали потомки галлов и римлян — фламандцы и валлоны.
XI—XII вв. стали началом бурного развития европейских городов. В Нидерландах особенно славились фламандские «добрые города» — Гент, Брюгге и Ипр. Обладая широкими привилегиями и вольностями, они фактически контролировали ремёсла и торговлю во всей Фландрии. Вплоть до начала XV в. секретом выделки тонких разноцветных сукон, в которые повсюду одевалась знать, владели только ткачи этого графства. Велика была слава кузнецов Льежа, литейщиков Мехелена. Нидерланды сделались «мастерской Европы».
Новое искусство зародилось в Нидерландах в XIV столетии. Это была эпоха странствующих художников, искавших учителей и заказчиков на чужбине. Нидерландских мастеров в первую очередь привлекала Франция, поддерживавшая с их отечеством давние культурные и политические связи. Долгое время нидерландские художники оставались лишь прилежными учениками своих французских собратьев.
Культура этой эпохи оставалась по преимуществу религиозной, но само религиозное чувство европейца XIV в. приобрело большую человечность и индивидуальность. Священные изображения отныне призывали молящегося не только к поклонению, но и к пониманию, сопереживанию. Самыми распространёнными в искусстве стали сюжеты, связанные с земной жизнью Христа, Богоматери и святых, с их хорошо знакомыми и понятными каждому человеку заботами, радостями и страданиями.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ МАСЛЯНОЙ ЖИВОПИСИ
В начале XV в. в Нидерландах наряду с новым художественным видением мира появился и новый способ его образного воплощения — живопись масляными красками.
Об использовании растительного (льняного, макового или орехового) масла для составления красок было известно и раньше. Во всяком случае, в трактате немецкого монаха Теофила «О различных искусствах», появившемся в начале XII в., содержится рецепт приготовления красок на основе льняного масла и клеящего вещества — гуммиарабика. И всё же до XV в. эта техника не играла самостоятельной роли в живописи: масляными красками раскрашивали деревянные статуи, расписывали ковры и знамёна. Художники, писавшие картины на деревянных досках, использовали такие краски крайне редко и неохотно: сырое растительное масло высыхало чрезвычайно медленно. Законченную картину приходилось высушивать на солнце в течение нескольких дней, и краски нередко блёкли и растрескивались.
Однако в XV столетии масляная техника распространилась по всей Европе, впоследствии заняв господствующее положение в европейской живописи и сохранив его вплоть до конца XIX в. Столь значительная перемена стала возможной благодаря нововведению, сделанному нидерландским живописцем Яном ван Эйком. Мастера из города Брюгге долгое время считали изобретателем масляных красок. На самом деле Ян ван Эйк лишь усовершенствовал их, но именно после этого масло получило всеобщее признание.
Ян ван Эйк был наделён незаурядным исследовательским даром. Ещё в молодости, в начале своего творческого пути, художник отдал немало сил поиску связующего вещества для красок, которое, включая в себя масло, было бы в то же время более надёжным и удобным для работы, чем состав, предложенный Теофилом. Наконец около 1410 г. он попробовал растворить проваренное и очищенное льняное масло в так называемом белом брюггском лаке (летучем веществе типа скипидара) и, добавив тщательно растёртый пигмент, получил густую массу, легко высыхающую даже в тени.
К тому же оказалось, что новые краски светоносны: тонкая плёнка масла, застывая на поверхности слоя краски, создавала своего рода линзу, которая одновременно и отражала падающий на картину свет, и вбирала его в себя. На солнце масляные краски горели, переливались; по великолепию это зрелище было сравнимо только с россыпью драгоценных камней или с готическим витражом.
Со времён Яна ван Эйка масляная техника стала традиционной для Нидерландов. Уже в XV в. она перекочевала в Германию и во Францию, а оттуда — в Италию.
ЯН ВАН ЭЙК (между 1390 и 1400—1441)
Ян ван Эйк — уроженец городка Маасэйк в Северных Нидерландах. Учителем, давшим ему первые уроки живописи, был его старший брат Губерт, вместе с которым Ян работал впоследствии вплоть до его смерти в 1426 г.
В 1425 г. Ян ван Эйк поступил на службу к герцогу Бургундскому — Филиппу III Доброму. Тот высоко ценил талант художника, щедро оплачивал его работы и порой давал ему довольно ответственные поручения: например, в 1427—1428 гг. Ян ван Эйк отправился в составе герцогского посольства в Испанию, а затем в Португалию. В 1427 г. Ян ван Эйк посетил Турне, где был с почётом принят местной гильдией живописцев и, вероятно, встречался с Робером Кампеном или видел его картины. Позднее он работал в Лилле и Генте, а в 1431 г. купил дом в Брюгге, где и жил до самой смерти.
Ранние работы Яна ван Эйка не обнаружены до сих пор. Первое из датированных его произведений — Гентский алтарь — создано по заказу гентского горожанина Йодока Вейдта, человека богатого и влиятельного, для его семейной капеллы Святого Иоанна Богослова в гентской церкви Святого Иоанна Крестителя. Работа над алтарём была начата, видимо, около 1422 г., а закончена в 1432 г.
Алтарь представляет собой грандиозный многоярусный полиптих, состоящий из двадцати шести картин, на которых изображены двести пятьдесят восемь человеческих фигур. Высота алтаря в центральной его части достигает трёх с половиной метров, ширина (в раскрытом виде) — пяти метров.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |
В другом произведении Яна ван Эйка земной и небесный миры встречаются лицом к лицу. Речь идёт о картине, написанной им около 1435 г. для Николаса Ролена, одного из приближённых Филиппа Доброго, и известной как «Мадонна канцлера Ролена».
Канцлер, в парадных одеждах, величественный и строгий, преклонил колена перед престолом Богоматери и принимает благословение Младенца Христа. Вся группа помещена в великолепный интерьер дворцовой залы, за окном которой открывается завораживающая панорама: закрытый дворик, где гуляют павлины и цветут красные розы и белые лилии («запретный сад», считавшийся ещё с библейских времён символом девственности, в христианскую эпоху осмысливался как символ Девы Марии); крепостная стена, на которой стоят, разглядывая окрестности, двое горожан; широкая река, неторопливо текущая к горизонту; город, раскинувшийся на её берегах; сады предместий, лесистые холмы, хребты далёких гор...
При первом взгляде на картину невозможно понять: или Богоматерь явилась канцлеру, пока он молился в своём дворце, или же сам он, Николас Ролен, каким-то образом получил доступ в покои Царицы Небесной? Однако ван Эйк умел с большим тактом подчеркнуть существующую между персонажами «дистанцию», указать на принадлежность их к разным мирам. Пейзаж в глубине картины разделён рекой надвое (река — древний символ границы между мирами). Если на левом её берегу изображены в основном светские здания (эта половина пейзажа служит фоном для фигуры Ролена), то на правом (в той части картины, где изображена Богоматерь) высятся многочисленные церкви, среди них выделяется громада собора, к которому стекаются по окрестным улицам пёстрые фигурки людей. Это два града — земной и небесный. Берега реки соединяет мост, и Младенец Христос, поднимая руку, чтобы благословить Ролена, одновременно указывает ему на этот мост, как бы побуждая канцлера перейти из земного града в град Божий.
Ян ван Эйк много работал как портретист. Хранящийся ныне в лондонской Национальной галерее портрет супругов Арнольфини был написан в 1432 г. Итальянский купец Джованни Арнольфини с 1420 по 1472 г. жил в Брюгге в качестве представителя банкирского дома Медичи, одной из богатейших семей Италии. Около 1432 г. он женился на своей соотечественнице Джованне Ченами. Именно этому событию посвящена картина ван Эйка.
Новобрачные, соединив руки, клянутся хранить верность друг другу, причём жених подтверждает святость договора жестом обращённой к небесам руки. В XV в. такой обряд, совершаемый в присутствии свидетелей, мог заменить церковное венчание; браки, заключённые подобным образом, признавались вполне законными. В круглом зеркале, висящем на стене позади супругов, отражаются их спины и ещё два человека, стоящие в дверях, это свидетели. Надпись над зеркалом гласит: «Ян ван Эйк был здесь». Значит, живописец (видимо, близкий друг семьи Арнольфини) присутствовал при совершении брачной церемонии и, может быть, написал эту картину именно для того, чтобы она служила своеобразным документом, подтверждающим законность брака.
В портретном наследии Яна ван Эйка проявляются скромность и глубина. Один из портретов работы ван Эйка подписан: «Как я могу». В этом девизе художника смирение и достоинство слились воедино с той поразительной лёгкостью, какая была возможна лишь в эпоху встречи культур Средневековья и Возрождения.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |
РОГИР ВАН ДЕР ВЕЙДЕН
(около 1400—1464)
Самым ярким выражением следующего этапа истории живописи в Нидерландах может служить творчество Рогира ван дер Вейдена. Он родился в Турне; отец его был резчиком по дереву. Свою художественную карьеру он начал в качестве скульптора, но потом, уже в зрелом возрасте (в 1426 г.), стал учиться живописи у Робера Кампена. Около 1432 г. он женился на уроженке Брюсселя и переехал в этот город. Здесь ван дер Вейден быстро сумел завоевать признание, разбогател, вошёл в городскую гильдию живописцев.
Сформировавшись как художник в мастерской Кампена, научившись многому у Яна ван Эйка, ван дер Вейден тем не менее сильно отличался от этих мастеров. Цель своего творчества он видел не в восхищённом созерцании мира, где повседневное приравнивается к чуду, а в постижении индивидуальности личности (что делало сто глубоким психологом и превосходным портретистом).
«Снятие с креста» (1435—1440) — алтарный образ (центральная часть триптиха, его боковые створки не сохранились), одна из вершин европейского изобразительного искусства XV века. В настоящее время хранится в мадридском музее Прадо.
Картина была заказана гильдией арбалетчиков Лёвена и первоначально находилась в часовне Девы Марии. В знак того, что картина заказана гильдией, в углах панелей изображены маленькие арбалеты. Искусствоведы датируют создание «Снятия» приблизительно 1435 годом.
Основной центр композиции — Христос и Дева Мария, упавшая в обморок. Ван дер Вейден нарушил ранее существовавшие каноны, придав телу Девы необычное для нидерландской живописи положение. Её фигура почти повторяет положение тела сына и символизирует мистическую преданность матери, высказанную ещё Фомой Кемпийским в трактате Imitatio Christi (1418). Здесь художник раскрывает мир чувств, понятный каждому человеку, и заставляет зрителя сопереживать. Ван дер Вейден трактует жесты и выражения лиц персонажей, опираясь не столько на традицию живописи, сколько пластических видов искусства. Фигуры почти в человеческий рост, переданные в перспективе, помещены в очень ограниченное пространство (но в картине не менее пяти планов) и представляют собой одну слитную группу. Этот приём позволяет сконцентрировать внимание зрителя на переднем плане композиции и усиливает трагизм события. Положение рук Христа и его матери (новых Адама и Евы) направляет взгляд зрителя на череп Адама, символизируя таким образом сущность искупления.
Алтарь (полиптих «Страшный суд»), созданный Рогиром ван дер Вейденом около 1443 г., был заказан канцлером Николасом Роленом (для которого Ян ван Эйк написал «Мадонну»). Алтарь предназначался для капеллы госпиталя, основанного канцлером в бургундском городке Боне. Центральная часть алтаря посвящена теме Страшного суда. Это суровое и величественное предупреждение грешному человечеству о грядущем беспощадном, но справедливом расчёте с каждым. Надо всем высится фигура Судьи-Христа. Он восседает на радуге, как на престоле. Белая лилия и огненный меч, исходящие из Его уст, символизируют соответственно Божественное милосердие и правосудие.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |
Портреты, созданные Рогиром ван дер Вейденом — например, Франческо д'Эсте (около 1460 г.), — отличаются вниманием художника к сложному миру человеческих чувств и настроений. Взгляд исподлобья, спрятанная улыбка, приподнятые брови зримо свидетельствуют о привычках и характере человека. Такой же характеристикой портретируемого становятся его земные заслуги: мастер нередко вводит в свои портреты знаки власти и доблести: кольцо, орденскую цепь, почётный жезл и т. п.
В 1450 г. Рогир ван дер Вейден ездил в Рим поклониться римским святыням. Кроме Рима он побывал и в крупнейших художественных центрах тогдашней Италии — Флоренции и Ферраре. С этой поездкой связывают начало проникновения в Италию изобразительной традиции Северной Европы, оказавшей немалое влияние на искусство итальянского Возрождения.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |
ГУГО ВАН ДЕР ГУС (около 1400—1482)
Гуго ван дер Гус провёл почти всю жизнь в своём родном Генте и уже при жизни пользовался всеевропейской известностью. Выдающийся немецкий художник Альбрехт Дюрер назвал ван дер Гуса крупнейшим нидерландским живописцем и поставил сто в один ряд с Яном ван Эйком и Рогиром ван дер Вейденом. Добившись признания современников и разбогатев, ван дер Гус, неожиданно для своих сограждан, ушёл в монастырь (около 1475 г.), где и провёл остаток жизни. Последние годы художника были омрачены тяжёлой душевной болезнью: его мучили приступы отчаяния, к тому же он испытывал безумную зависть к Яну ван Эйку, которого ему так и не удалось превзойти в живописи.
"Алтарь Портинари" Гуго ван дер Гуса — едва ли не первое в истории искусства Северной Европы произведение, в котором художник, тщательно продумав соотношения фигур, подчинил их общей композиционной схеме. Но Гуго ван дер Гус в отличие от итальянских мастеров руководствовался здесь не столько законами перспективы, сколько логикой сюжета: там, где итальянцы строили пространство как архитекторы, он действовал как режиссёр. В его картине линии перспективы сходятся не где-то за горизонтом, а в самом центре композиции: он совпадает с фигуркой Младенца Христа.
Этот алтарь создан художником между 1473 и 1475 гг. для Томмазо ди Фолко Портинари, купца-флорентийца, который в те годы жил в Брюгге и занимал ту же должность, что и его предшественник Джованни Арнольфини, т. с. был торговым представителем банка Медичи. Алтарь сразу же после окончания работы над ним отправили в Италию, на родину заказчика. Долгое время это творение Гуго ван дер Гуса находилось во флорентийской церкви Санта Мария Новелла.
Нидерландское искусство XV в. ещё не знало подобного, граничащего с отчаянием пессимизма. Вместе с тем эта картина является как бы предвестием искусства следующего столетия с его трагическим звучанием, предвосхищением кошмарных видений Босха и горькой мудрости Брейгеля Старшего.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
XV столетие подходило к концу. В 1477 г. в сражении при Нанси был убит сын Филиппа Доброго Карл Смелый, последний из бургундских герцогов. С его гибелью прекратила существование блестящая и могущественная Бургундия. Нидерланды как часть приданого Марии Бургундской, единственной дочери Карла, перешли во владение к австрийским эрцгерцогам из рода Габсбургов, а позднее, в начале XVI в., в результате династического брака внука Карла Смелого Филиппа Габсбурга и испанской принцессы Хуаны стали владением Испании. Новые правители видели в этом крае лишь неиссякаемый источник налогов, средство для воплощения в жизнь своих честолюбивых планов. Завершался и золотой век нидерландской живописи.
Ничто не предвещало близкой гибели Вселенной, но привычный облик мира менялся на глазах. В 1492 г. эскадра Колумба пересекла Атлантический океан, до этого веками считавшийся крайним западным пределом обитаемого мира, и достигла новых, неведомых ранее земель. Отныне Средиземноморье перестало быть центром Земли; несколько лет спустя выяснилось, что и сама Земля не есть центр мироздания. Европеец утратил отрадное чувство постоянства: он сознавал себя уже не обитателем давно измеренного и обжитого материка, осенённого неподвижным небом, а пассажиром огромного корабля, плывущего по бескрайнему океану Вселенной.
Католическая Церковь постепенно теряла свой авторитет. Безнравственность, злоупотребления, формальное отношение к своему служению значительной части духовенства вызывали всеобщее возмущение. Внутрицерковные меры — соборы (собрания высшего духовенства), дважды проводившиеся на протяжении XV в., — не смогли исправить положение. В Германии, из-за государственной раздробленности оказавшейся в особенно сильной зависимости от Рима (резиденции главы Католической Церкви — Папы римского), а также в Нидерландах, попавших под власть чужеземной династии, ситуация приобрела особую остроту.
Эти причины вызвали к жизни Реформацию (лат. «преобразование») — широкое общественное движение XVI в., боровшееся с Католической Церковью. Результатом Реформации стал разрыв значительной части стран и областей Европы (Северные Нидерланды, рад германских земель, Швейцария, Великобритания, Скандинавские страны) с католической традицией. Европе предстояло пережить кошмар религиозных войн.
ИЕРОНИМ БОСХ (около 1460—1516)
Дух этого тревожного и трагического века прочувствовал и частично предугадал нидерландский художник Иерон ван Акен, более известный под псевдонимом Иероним Босх. Он родился и провёл почти всю жизнь в городе Хертогенбос в Северном Брабанте. Первые уроки ремесла Босх получил от деда и отца, профессиональных живописцев. Затем он совершенствовался в своём искусстве, обучаясь в нидерландских городах Гаарлеме и Делфте. В 1480 г. он вернулся в Хертогенбос уже мастером-живописцем. В следующем году женился на одной из самых богатых невест в городе. С этого времени художник получил возможность работать для себя самого, но ему доводилось выполнять и традиционные заказы. Постепенно слава об искусстве Босха распространилась далеко за пределы его родного города: к художнику обращались с заказами отовсюду, в том числе короли Франции и Испании. Большинство картин Босха не имеет датировки; сейчас можно лишь приблизительно наметить основные вехи его творчества.
Картина «Семь смертных грехов» принадлежит к числу его ранних работ. В центре композиции — фигура Христа, здесь же сделана надпись: «Берегись, берегись, Бог видит». Вокруг располагаются изображения семи смертных (способных окончательно погубить душу) грехов — гнева, тщеславия, сладострастия, лени, обжорства, корыстолюбия и зависти. Босх находит для каждого из грехов пример из жизни, хорошо понятный зрителю: гнев иллюстрируется сценой пьяной драки; зависть предстаёт в виде лавочника, злобно поглядывающего в сторону соседа; корыстолюбие воплощает в себе судья, берущий взятку. Художник показывает, как идут к своей погибели самые обыкновенные люди, погруженные в каждодневную суету; сцены привычных, будничных злодейств движутся по нескончаемому кругу, как пестрая, нелепая, жалкая карусель... За грехами неотступно следует воздаяние: по углам картины располагаются ещё четыре изображения смерти, Страшного суда, ада и рая, т. е. «четырёх последних вещей», по выражению проповедников того времени.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |
Уже зрелым мастером Босх создал «Воз сена» (1500—1502 гг.) — трёхстворчатый алтарь, предназначенный скорее для раздумий, чем для молитвы. Очень вероятно, что выбор сюжета Босху подсказала старая нидерландская пословица: «Мир — стог сена, и каждый старается ухватить с него сколько может».
Внешние поверхности боковых алтарных створок представляют скромную, почти будничную сцену: устало бредёт по дороге истощённый оборванный странник. (Дня современников Босха дорога была символом земной жизни.) На каждом шагу он видит зримые приметы торжествующего зла: шелудивая собачонка злобно рычит на него; вороньё кружит над падалью; в глубине изображения разбойники обшаривают прохожего; на холме вдали совершается казнь. И тут же, не обращая на всё это ни малейшего внимания, пара беззаботных поселян лихо отплясывает под аккомпанемент волынки...
Раскрытый алтарь являет зрителю тот же образ грешного мира, но уже в развёрнутом и углублённом виде. Тема дороги-жизни и здесь сохраняет своё значение, по теперь Босх рисует весь путь земной истории — от зарождения мирового зла (когда сатана поднял бунт против Бога) до конца земного мира.
Замысел «Воза сена» и глубже, и шире обыденного смысла пословицы: сквозь ярмарочную суету здесь проступает гармоничный лик мира. Фоном для сцены дележа сена служит прекрасная долина: величавый покой природы противопоставлен шумной и бесплодной суете людей. Зритель, первоначально сбитый с толку пёстрым зрелищем первого плана, с трудом различает в пустых небесах одинокую фигуру Христа. Воз, переполненный сеном, бесцеремонно оспаривает у Христа центральную роль в композиции. Кажется, перевес на стороне воза: его громада заполнила собой всю середину композиции. Но эта победа иллюзорна: ещё миг — воз сдвинется, и адское пламя в одно мгновение испепелит его вместе со всем грузом, тогда как его Соперник постоянен и неуничтожим. Изображение Христа — подлинный центр картины.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |
«Алтарь Святого Антония» (триптих - между 1490 и 1508 гг.) посвящён святому отшельнику, жившему в III—IV вв. в Египте. Антоний почитался как защитник от пожаров и врачеватель болезней. Житие святого рассказывает о том, что в начале своего подвижничества Антоний неоднократно был искушаем бесами.
Иероним Босх проявил здесь всю безудержность и неутомимость своей фантазии в изобретении ужасов и нелепиц. Действительность предстаёт сплошным кошмаром, теряется различие между живым и неживым: тело ведьмы превращается в ствол трухлявого дерева; из глиняного кувшина вырастают конские ноги; ощипанный гусь жадно пьёт, опустив в воду безголовую шею; холм оказывается великаном, стоящим на четвереньках, а птица или рыба — летательной машиной или лодкой.
В центре композиции — коленопреклонённый Антоний с приподнятой в благословении рукой. Антоний не ведает страха, его вера тверда и крепка. Он знает, что эти монстры, лишённые внутренней силы, не смогут одолеть его. Спокойное и строгое лицо Антония обращено к зрителю. Он как бы говорит ему: «Не бойся». Босх, как никто другой, смог выразить безосновательность мирового зла: сверху яркая, устрашающая раскраска, а под ней ничего нет.
Мастер неоднократно обращался к сюжетам из цикла страданий Христовых. Эти его картины резко выделяются среди множества подобных изображений: произведения Босха окрашены индивидуальным переживанием, личной болью. Самое потрясающее из них — картина «Несение креста», которая сейчас хранится в Гентском музее изобразительных искусств. Вся её плоскость заполнена человеческими фигурами, точнее лицами: теснятся физиономии стражников, палачей, праздных зевак — грубые, уродливые. Ещё более страшными делают эти лица переполняющие их фанатичная жестокость, скотское равнодушие, тупое злорадство. На фоне этого человеческого зверинца особенно прекрасными кажутся спокойные и кроткие лица Христа и Святой Вероники, в руках которой белый платок с нерукотворным образом Спасителя. Христос идёт навстречу своей смерти: направо, в ту сторону, которая в средневековом искусстве отводилась для изображений, связанных со смертью и грехом. Вероника движется налево, в мир жизни, унося на платке лик Христа.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |
Картина Босха «Бродяга» (Блудный сын) не связана непосредственно со Священной историей, но её тема — земной путь человека — воплощена с той же силой и глубиной, какие мастера Нидерландов привыкли вкладывать в изображения библейских событий. Бродяга олицетворяет человека вообще — несчастного грешника, которому всегда открыт путь к возрождению. Его легко узнать: это странник с внешних створок «Воза сена»; он постарел, ещё более обносился, поранил левую ногу; по лицо его сделалось мягче, спокойнее, в глазах не видно прежней скорби и подозрительности. Изображённые на обеих картинах странники считаются автопортретами Босха, исполненными мастером в разные периоды жизни.
_%201510_%20%D0%9C%D1%83%D0%B7%D0%B5%D0%B9%20%D0%91%D0%BE%D0%B9%D0%BC%D0%B0.jpg)
В картинах, относимых исследователями к позднему периоду творчества Босха, тема зла и греха отходит на второй план, уступая место образу прекрасного в своей будничной простоте мира. В картине «Святой Иоанн Богослов на острове Патмос» (1485—1490 гг.) апостолу досаждает дьявол. Но каким жалким и безвредным кажется этот полуящер-полукузнечик рядом со спокойной и величественной фигурой благоговейно пишущего Иоанна. Этот бес способен лишь на мелкие пакости, достойные проказника из начальной школы: он задумал стащить письменный прибор святого, лежащий рядом с ним на земле. Но и это ему не удаётся: орёл (обычный символ евангелиста Иоанна) зорко охраняет имущество своего хозяина. Тема конца света («Откровение Иоанна Богослова» — заключительная часть Нового завета, содержащая описание конца света) сведена здесь к минимуму; о грядущей катастрофе напоминают лишь ангел, указывающий святому на небесное знамение, да горящий корабль на глади залива.
«САД ЗЕМНЫХ НАСЛАЖДЕНИЙ» ИЕРОНИМА БОСХА
Триптих «Сад земных наслаждений» — самое известное и загадочное из произведений Босха — был создан в начале XVI столетия. В 1593 г. его приобрёл испанский король Филипп II. С 1868 г. «Сад наслаждений» находится в коллекции Музея Прадо в Мадриде.
Босх взял за основу традиционный для Нидерландов того времени тип трёхстворчатого алтаря и использовал ряд канонических тем (сотворение мира, рай, ад). Однако результатом его работы стало произведение глубоко оригинальное, не имеющее аналогий в искусстве предшественников и современников мастера.
На внешней поверхности закрытых створок алтаря художник изобразил Землю на третий день творения. Она показана как прозрачная сфера, до половины заполненная водой. Из тёмной влаги выступают очертания суши. Вдалеке, в космической мгле, предстаёт Творец, наблюдающий за рождением нового мира.
Алтарь распахивается и радует глаз своими красками. Композиция левой створки продолжает тему сотворения мира и посвящена зарождению растений, животных и человека. В центре створки, посередине земного рая, изображён круглый водоём, украшенный причудливым сооружением, — это источник жизни, из которого выбираются на сушу разнообразные существа. На первом плане Господь благословляет только что созданных им Адама и Еву.
В центральной части триптиха раскинулся чудесный волшебный «сад любви», населённый множеством обнажённых фигурок мужчин и женщин. Влюблённые плавают в водоёмах среди замысловатых конструкций; составляют невиданные кавалькады, оседлав оленей, грифонов, пантер, кабанов; скрываются под кожурой огромных плодов...
На правой створке зритель видит ад. Эта композиция перекликается с изображением земного рая на левой створке, но их связь основана на контрасте. Здесь царит тьма, слабо озарённая пламенем дальнего пожара; исчезло изобилие природы — его сменила оскудевшая, вытоптанная земля. Фонтана жизни здесь нет — трухлявое «древо смерти» растёт из замёрзшего озера. Тут властвует не благой Творец, а птицеголовый дьявол, который заглатывает грешников и, пропустив их сквозь свою утробу, низвергает в бездну.
Размеры триптиха довольно велики (центральная его часть — 220х195 см, боковые створки — 200х97 см каждая), и зритель, приближаясь к нему, как бы погружается с головой в этот причудливый многокрасочный мир, стараясь постичь тайный смысл, заключённый в его хаосе. Отдельные фигуры и сцены объединены не внутренней логикой повествования — между ними существуют символические связи, смысл которых приходится искать за пределами изображённого на картине пространства.
Первым попытался «расшифровать» изображения триптиха монах Хосе де Сигуэнца в 1605 г. Он полагал, что «Сад наслаждений» является нравоучительной картиной: центральная часть алтаря — не что иное, как собирательный образ земной жизни человечества, погрязшего в греховных наслаждениях и забывшего о первозданной красоте утраченного рая, — человечества, обречённого на гибель в аду. Хосе де Сигуэнца предлагал снять с этой картины побольше копий и распространить их в целях вразумления верующих.
Большинство современных учёных разделяют мнение Хосе де Сигуэнцы. Однако некоторые исследователи считают триптих Иеронима Босха или символическим изображением алхимических превращений вещества, или аллегорией мистического брака Бога с земной Церковью, или отражением болезненных фантазий автора. Алтарь из Прадо до сих пор остаётся одной из неразгаданных тайн великого нидерландского живописца.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |  |
Творчество Иеронимуса Босха современным зрителем воспринимается как очень сложное и загадочное, поскольку он постоянно прибегал к иносказаниям. Вероятно, современникам аллегорический смысл его образов был понятен, ибо его произведения пользовались большой популярностью. Сюжеты ею картин демонстрировали отрицательные явления жизни. В своем творчестве Босх выступал как моралист, страстный проповедник, бичующий зло и пороки погрязшего в грехах мира. В его картинах дьявол принимает разнообразные причудливые обличья, зло проникает повсюду, а человек предстает как раб греховности, как безвольное, бессильное и ничтожное существо.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |
ПИТЕР БРЕЙГЕЛЬ СТАРШИЙ (между 1525 и 1530—1569)
Питер Брейгель Старший, которого коллекционеры именуют Мужицким Брейгелем, родился в крестьянской семье. Как и большинство нидерландцев, он получил прозвище от названия деревни, откуда был родом, но своим детям мастер передал это прозвище уже как фамилию. О годах учения будущего художника сохранились весьма скупые сведения: семейное предание гласит, что он учился в Антверпене у Питера Кука ван Альста — прославленного в те годы живописца. Первое документальное свидетельство о Питере Брейгеле — датированная 1551 г. запись о принятии его в члены антверпенской гильдии Святого Луки.
В 1552 г. молодой живописец отправился в Италию, посещение которой считалось непременным условием достижения художественного совершенства. В Италии Брейгель прожил около года, но остался равнодушным к изучению древних памятников и почти не водил знакомства с итальянскими художниками.
Вскоре по возвращении в Антверпен Брейгель создал картину «Падение Икара» (между 1555 и 1558 гг.). Прочитав название картины, зритель невольно смотрит на изображение неба, но не находит там героя. Взгляд скользит по глади морской лагуны с островами и парусниками, по скалистому, поросшему кустарником берегу. Вот крестьянин прилежно выводит борозду на своём поле; стоит, рассеянно опираясь на посох, пастух; деловито закидывает удочку рыболов. И вдруг неподалёку от того места, где устроился рыбак, в ореоле жемчужных брызг зритель различает ноги гибнущего Икара, уже почти скрывшиеся в пучине. Ветер разносит в стороны перья его распавшихся крыльев.
В XVI в. легенду об Икаре воспринимали как суровое предупреждение гордецам и недальновидным выскочкам, пренебрегающим своим предназначением. Конечно, Брейгель знал и античный источник сказания — «Метаморфозы» древнеримского поэта Овидия, где о про летающих по небу Дедале и Икаре говорится следующее:
Каждый, увидевший их, рыбак ли с дрожащей удою,
Или с дубиной пастух, иль пахарь,
на плуг приналёгший, —
Все столбенели и их, проносящихся
вольно по небу,
За неземных принимали богов.
Художник ввёл в свою картину фигуры пастуха, пахаря и рыболова, но придал этим образам совсем иное звучание. Никто не восхищается Икаром. Его не видят или не желают видеть: например, рыбак невозмутимо продолжает удить, хотя юноша и упал в воду прямо у него на глазах. И пастух, и пахарь, и рыболов — каждый из них поглощён своим делом. «Ни один плуг не остановится, когда кто-то умирает» — так говорит нидерландская пословица.
Что скрывается за подобной покорностью общему ходу вещей — мудрое смирение или косная, жестокая слепота? Брейгель не знает ответа, но в течение всей своей дальнейшей жизни будет стараться получить его.
Давно была замечена близость произведений Брейгеля к нравоучительным представлениям средне-векового народного театра. В картине «Битва Масленицы и Поста» (из цикла картин «Перевернутый мир», 1559 г.) комедианты спускаются с подмостков и растворяются в толпе зрителей. Шутовской поединок Масленицы и Поста — обычная сцена ярмарочных представлений, устраиваемых в Нидерландах в дни проводов зимы. Но здесь она разворачивается не в балагане, а прямо на площади, среди житейской суеты. Карнавальные наряды кажутся особенно яркими в гуще озабоченно спешащих по своим делам людей. Повсюду кипит жизнь: там водят хоровод, здесь моют окна, одни играют в кости, другие торгуют, кто-то просит подаяние, кого-то везут хоронить... Площадь на картине — символ земного мира; через неё проходят двое — мужчина и женщина в одеждах пилигримов, а карлик в шутовском наряде, с факелом, зажжённым среди бела дня, указывает им дорогу. Куда же он их ведёт? Глуп ли маленький шут или он-то и есть истинный мудрец в этом мире?
 |  |  |
|---|
В 1563 г. Брейгель перебрался из Антверпена в Брюссель. Переезд был связан с изменениями в личной жизни художника: он женился на дочери своего бывшего учителя ван Альста, у него появились собственный дом, постоянная мастерская. О наступлении поры спокойной мудрой зрелости говорят и новые картины Брейгеля. С особой охотой мастер обращается к вечным сюжетам — к эпизодам библейской истории.
Композиция картины «Вавилонская башня», созданной в 1563 г., поражает своим спокойствием зрителя, привыкшего к пёстрой суете ранних брейгелевских работ. Башня, изображённая Брейгелем, напоминает римский амфитеатр Колизей, который художник видел в Италии, и одновременно — муравейник. На всех этажах громадного сооружения кипит неустанная работа: вращаются блоки, переброшены лестницы, снуют фигурки рабочих. Заметно, что связь между строителями уже потеряна (не из-за начавшегося ли «смешения языков»?): где-то строительство идёт полным ходом, а где-то башня уже превратилась в руины.
_%201563_%20%D0%9C%D1%83%D0%B7%D0%B5%D0%B9%20%D0%B8%D1%81.jpg)
Картина «Несение креста» (Путь на Голгофу) написана в 1564 г. Сюжет, столь распространённый в христианском искусстве, Брейгель трактует весьма необычно: зритель не сразу обнаруживает на картине Христа, которого ведут на Голгофу. На переднем плане, изображающем край скалистого обрыва, находятся близкие Христа: Богоматерь, скорбно стиснувшая руки, склонившийся над Ней апостол Иоанн, рыдающая Магдалина. Далее открывается вид на равнину, заполненную людской толпой, которая движется к виднеющемуся вдалеке месту казни. В картине Брейгеля это не холм, а ровная площадка — пустующая сцена грядущей трагедии. Её окаймляет кольцо из жаждущих зрелища зевак. По всему пути шествия разъезжают конные стражники. Их алые одеяния ярко пестрят среди тёмных фигур горожан. Этот тревожный пунктир красных пятен напоминает цепочку кровавых следов и помогает увидеть фигуру Христа, падающего под своей смертной ношей. Заметить Его приход и подвиг не под силу равнодушному взгляду. «Несение креста» — картина религиозная, христианская, но это уже не церковная картина. Брейгель соотносил истины Священного писания с личным опытом, размышлял над библейскими текстами, давал им свои толкования, т. е. откровенно нарушал действовавший в то время императорский указ от 1550 г., который под страхом смерти запрещал самостоятельно изучать Библию.
_%20.jpg)
Политическая обстановка в Нидерландах в то время была очень сложной. Брейгеля и его соотечественников возмущал произвол испанцев, которые управляли Нидерландами, абсолютно не считаясь со старинными вольностями и обычаями страны. По стране прокатилась волна иконоборческих погромов: толпы людей, воодушевляемых протестантскими проповедниками, врывались в храмы и вымещали свою ненависть к папскому Риму на иконах и статуях святых. Тогда было разорено несколько тысяч храмов. Эти выступления местным властям удалось подавить. В 1566 г. король Испании и правитель Нидерландов Филипп II решил жестоко наказать непокорную страну и отправил туда многотысячную армию под командованием надёжнейшего из своих полководцев — герцога Альбы, который получил полномочия королевского наместника.
На картине «Обращение Савла» (1567 г.) изображён вооружённый отряд, взбирающийся по крутой горной тропе. Позади, внизу, остались гладь озера и закатное небо. Маленькая армия готова скрыться в темноте; последние лучи солнца светят в спины уходящим. Но вот их движение замерло: конные и пешие сгрудились вокруг неприметной фигурки упавшего с коня предводителя отряда. Он привстаёт, опираясь на локоть, лицо его обращено в сторону заходящего солнца — он отважился обернуться к свету и теперь ослеплён ярким сиянием закатных лучей. Примечателен внешний облик упавшего. Его борода и орлиный нос — канонические черты Савла Тарсиянина, но они же напоминают и другого человека, современника Брейгеля, дона Фернандо Альвареса де Толедо, герцога Альбу (1507—1582).
Традиционный сюжет наполняется современным художнику звучанием. Вспомнив чудесное прозрение Савла, мастер вложил в свою работу отчаянную надежду на чудо — то единственное, что ещё могло спасти его родину от опустошения. Чуда не произошло. Разорение, массовые казни, бесчинства чужеземных солдат стали уделом каждого нидерландского города, каждой деревни.
Как отголосок этих бедствий воспринимается картина Брейгеля «Избиение младенцев в Вифлееме», созданная в 1566 г. (Согласно Евангелиям, царь Иудеи Ирод, узнав о рождении Христа в Вифлееме, повелел умертвить всех младенцев в этом городе.) На картине изображено нидерландское селение, в которое пришли враги. По заснеженной деревенской площади мечутся каратели и их жертвы.
В глубине композиции, в окружении закованных в сталь всадников виден человек, руководящий расправой, — суровый длиннобородый старец в чёрном. Этому неумолимому посланцу царя Ирода художник, сознательно или невольно, придаёт портретное сходство с герцогом Альбой. Жуткий смысл происходящего не сразу доходит до сознания зрителя: со стороны трагедия в Вифлееме выглядит почти буднично. Земля спокойна и величава в своём белоснежном убранстве. Кажется, сама природа отторгает от себя людскую жестокость, ужас и горе. Истина жива даже в безжалостный век, и её можно отыскать не только в Священном писании, но и на страницах вечной книги природы.
Цикл картин «Месяцы» («Времена года»), созданный Брейгелем в 1565 г., воспринимается как целая вселенная, воплощённая художником в безыскусных и неприметных сельских видах. Красота земли в каждом миге её бытия для Брейгеля — залог существования некоего вселенского закона, гораздо более мудрого и милосердного, чем установление земных владык.
Вот уже много лет «Месяцы» Брейгеля вызывают бурные дебаты исследователей. Спорят, например, о том, сколько картин первоначально входило в серию: одни предполагают, что их было двенадцать и каждая изображала определённый месяц; другие доказывают, будто их всего четыре и посвящены они временам года, так что из цикла исключается то «Сенокос», то «Жатва». Наиболее правдоподобна версия, что Брейгель написал шесть картин, посвятив каждую двум месяцам сразу. Открывается цикл картиной «Охотники на снегу» (декабрь — январь). Вторая получила название «Сумрачный день» (февраль — март). Третья (впоследствии утраченная) картина — это апрель и май. Затем следуют «Сенокос» (июнь — июль), «Жатва» (август — сентябрь) и «Возвращение стада» (октябрь— ноябрь).
Несомненно, идея «Месяцев» навеяна календарными миниатюрами часословов XIV—XV вв. Однако в картинах Брейгеля господствует совсем иное настроение, чем в миниатюрах. Сцены сельских работ, служившие в Средние века своеобразными символами соответствующих месяцев (например, фигурка косца обозначала июнь, жнеца — август), занимают в его картинах хотя и важное, но отнюдь не главное положение. Каждое время года — это неповторимое состояние земли и неба. Так, в картине «Охотники на снегу» зима под кистью художника предстаёт равниной, сияющей сплошной белизной нетронутого снега, открывающейся зрителю внезапно и с высоты, словно в полёте; зеленовато-серое небо невольно хочется назвать небесным сводом: так оно холодно и спокойно. В «Жатве» прямо перед зрителем расстилается пшеничное поле с его тяжёлой янтарной желтизной; небо над ним — сиренево-белое, словно отдавшее земле всё своё живительное тепло.
Питер Брейгель умеет показывать зрителю самые простые вещи как чудо. Картинам «Месяцев» созвучны слова философа и писателя Эразма Роттердамского (1469—1536): «Бог способен явить любые чудеса — в нарушение законов природы, но ежедневно творит чудеса намного большие... Эти чудеса в естественном ходе вещей, т. е. в самих законах природы, которые нам привычны, и поэтому мы не замечаем их чудесности».
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |
«НИДЕРЛАНДСКИЕ ПОСЛОВИЦЫ» ПИТЕРА БРЕЙГЕЛЯ СТАРШЕГО
Эта картина создана в 1559 г. и ныне находится в собрании Берлинских Государственных музеев (Музей Берлин-Далем). Это своеобразная энциклопедия нидерландского фольклора. В сравнительно небольшом живописном пространстве (размеры полотна 117х163 см) художник поместил более ста иллюстраций к народным пословицам, басням, поговоркам и прибауткам. Смысл некоторых из них понятен зрителю без объяснений: персонажи Брейгеля водят друг друга за нос, садятся между двух стульев, бьются головой о стену, висят между небом и землёй и т.д.
Несмотря на то, что на картине представлены сюжеты ста девятнадцати пословиц, поговорок и т. д., все они могут быть сведены к одной теме: речь неизменно идёт о напрасной, бестолковой трате сил и средств. Здесь кроют крышу блинами, пускают стрелы в пустоту, стригут свиней, согреваются пламенем горящего дома и исповедуются чёрту. Хотя все эти занятия и явно абсурдны, брейгелевские персонажи предаются им так серьёзно и деловито, что зритель не сразу замечает нелепость происходящего. Глупость, ставшая повседневной привычкой, и безумие, возведённое в ранг разумного начала, — вот стихия «Пословиц». Среди пёстрой сумятицы, напоминающей то ли карнавальное гуляние, то ли сумасшедший дом, выделяются две фигуры — обе на первом плане.
Молодой человек в розовом плаще беспечно вертит на пальце голубой, увенчанный крестом земной шар: самонадеянный повеса вообразил, что движение мира подвластно его прихоти. Однако другая пословица говорит: «Чтобы пройти мир, нужно согнуться». Рядом со щёголем оборванец — согнувшийся в три погибели, с лицом, искажённым болезненной гримасой, он влезает внутрь подобного же шара. У левого края картины, на фасаде дома, выставлен шар с крестом, но обращённым вниз. В этом образе и заключён подлинный смысл картины: мир перевёрнут вверх дном.
Некоторые из нидерландских пословиц и поговорок, изображенных Питером Брейгелем Старшим:
1. «Крыть крышу блинами» («Как сыр в масле кататься»),
2. «Смотреть сквозь пальцы».
3. «Водить друг друга за нос».
4. «И в крыше есть щели» («И стены имеют уши»).
5. «Сидеть между двух стульев».
6. «Биться головой об стену».
7. «Вооружён до зубов».
8. «Засыпать ров, после того как утонул теленок» («После драки кулаками не машут»).
9. «Вставлять палки в колёса».
10. «Искать свой топор» («Тянуть резину»).
11. «Разбрасывать розы перед свиньями» («Метать бисер перед свиньями»).
12. «Привязывать Богу фальшивую бороду» («Быть большим католиком, чем Папа римский»).
13. «Висеть между небом и землёй».
14. «Бросать деньги в воду» («Сорить деньгами»).
15. «Вешать плащ на ветер» («Держать нос по ветру»).
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |
Последняя из известных ныне картин Брейгеля «Слепые» (Пртича о слепых - 1568 г.). Жуткая вереница бесприютных калек, лишённых не только зрения, но и поводыря, бредёт из глубины картины на зрителя, к переднему краю живописного пространства, на деле же — к краю оврага. Вдруг их медленный, осторожный шаг прерывается: идущий первым слепой падает и вот-вот свалится в овраг, за ним неминуемо должны последовать и его товарищи. Брейгель старается избежать нарочитого драматизма, поэтому вряд ли его персонажам угрожает гибель — овраг неглубок. Весь ужас происходящего сконцентрирован не в сюжетной ситуации, а именно в образах: в неторопливом — след в след — движении к краю ямы, в череде ужасных лиц, подвижных и разнохарактерных, но лишённых какой-либо тени мысли и жизни. Картина посвящена словам Христа: «Может ли слепой водить слепого? не оба ли упадут в яму?». Конечно же, при этом Иисус имел в виду слепоту духовную. Как напоминание об этом Брейгель изображает в глубине картины церковь — единственное место, где слепые могут получить исцеление. Но чтобы переступить церковный порог, нужно быть зрячим или воспользоваться помощью зрячего; ни то ни другое не доступно персонажам Брейгеля.
Не была ли картина «Слепые» своеобразным прощанием художника с людьми? Нет. Брейгель, умерший в Брюсселе 5 сентября 1569 г. (в возрасте примерно сорока лет), до конца своих дней работал ещё над одной картиной, которая, по отзывам современников, «была самым лучшим из созданных им произведений». Ни сама картина, пи её описания не дошли до нас — только название: «Торжество правды»...
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |
ИСКУССТВО ФРАНЦИИ
Начало эпохи Возрождения во Франции (первая четверть XIV в.) совпало с одним из самых трагических периодов её истории. Война с Англией, получившая впоследствии название Столетней (1337—1453 гг.), продолжалась уже более семидесяти лет, принося французам в основном поражения (в 1415 г. французская армия была разбита под Азенкуром; в 1420 г. англичане заняли Париж, навязав Франции самые позорные условия мира). На престоле сидел душевнобольной король Карл VI. Пользуясь недееспособностью монарха, его ближайшие родственники — герцоги Бургундский и Орлеанский — буквально растащили королевство по частям. Борьба за власть между ними переросла в настоящую гражданскую войну, в которой каждая из сторон порой предавала национальные интересы, призывая на помощь англичан. Страну сотрясали городские и крестьянские восстания. Прежде цветущие области — Иль-де-Франс, Нормандия, Шампань, Пикардия — лежали в руинах. В начале XV в. Франция оказалась на грани полного краха.
Однако трагические события Столетней войны разбудили национальное чувство французов — в борьбе против захватчиков-англичан они впервые ощутили себя единым народом. Это было важно не только для политического будущего страны. Национальный характер, сформировавшийся в ту эпоху, определил основные отличительные качества французского искусства на протяжении последующих трёх столетий.
В тяжёлый период, который переживала страна, французское искусство не только не погибло, но и приобрело изысканные, утончённые формы. При дворах крупнейших феодальных правителей — в Париже, Дижоне и Бурже — возникла культура, причудливым образом соединившая черты уходящего в прошлое Средневековья и наступающей эпохи Возрождения. «Осень Средневековья» — так поэтично назвал эту культуру нидерландский историк Йохан Хёйзинга (1872—1945). Яркий, пышный, театрализованный придворный ритуал, рыцарские турниры, галантное поклонение прекрасной даме, легенды, оживавшие на страницах рыцарских романов, и традиционные формы готического искусства — всё связывало французскую культуру того времени с прошлым. Однако под внешними средневековыми чертами возникло стремление постичь окружающий мир, закладывались основы светской культуры, начинались поиски новых принципов искусства.
ЖАН ФУКЕ (около 1420—1481)
Исследование архивов иногда преподносит историкам искусства удивительные сюрпризы. Так, случайно обнаруженная в конце XIX в. подпись на манускрипте: «Жан Фуке» — помогла открыть мастера, которого теперь уверенно называют первым художником французского Возрождения.
Жан Фуке родился в городе Туре на реке Луаре. Вероятно, в юности он жил в Париже, пейзажи которого часто служат фоном в его произведениях, и обучался там искусству миниатюры. В 40-х гг. XV в. Фуке отправился в Италию и первым из французских художников познакомился с искусством итальянского Возрождения. В Риме он был представлен Папе Евгению IV и написал его портрет. Очевидно, молодой француз был к тому времени уже признанным мастером.
Возможности живописи, которые художник открыл для себя в Италии, он вполне использовал во время работы над портретом короля Франции Карла VII (1422—1461 гг.). В обрамлении раздвинутых светло-зелёных штор из церковной ложи на зрителя смотрит немолодой некрасивый человек в тёмно-красном камзоле. Четкие крупные формы, суровая простота и величавость роднят портрет с итальянским искусством раннего Возрождения. Однако документальная правдивость в передаче черт лица, беспощадная точность в воплощении характера, внимание к частному, конкретному, индивидуальному свойственны скорее художникам Северной Европы — Франции, Нидерландов, Германии.
Те же особенности живописи — портретная точность в сочетании с величавым спокойствием лиц и скульптурной массивностью фигур — характерны и для другого произведения Жана Фуке, так называемого «Меленского диптиха» (около 1451 —1456 гг.). В его левой части на фоне итальянской архитектуры предстают заказчик алтаря Этьен Шевалье и его покровитель Святой Стефан. В правой части диптиха изображена Дева Мария с Младенцем. Мадонна имеет явное портретное сходство со знаменитой Аньес Сорель — возлюбленной короля.
 |  |  |
|---|
Большая часть сохранившихся крупных живописных произведений Фуке — портреты. Однако, как и все французские художники XV в., он был прежде всего миниатюристом. Иллюстрируя «Большие французские хроники» (50-е гг. XV в.), Фуке намеренно избегал изображать драматические батальные сцены с их насилием и кровью. На миниатюрах Фуке история страны показана в торжественных встречах, парадных выходах, церемониях. Тем самым мастер как бы подчёркивал идею величия королевской власти, столь актуальную для Франции второй половины XV в.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |
Подлинным шедевром Фуке стали созданные им в 70-е гг. миниатюры к «Иудейским древностям» древнееврейского историка Иосифа Флавия. В панорамных видах, открывающихся как будто с высоты птичьего полёта, предстаёт мир величественный и прекрасный, исполненный гармонии и совершенства. Здесь мастер обнаруживает поистине виртуозное владение
принципами передачи перспективы. Грандиозные здания, огромные массы людей и великолепный пейзаж воспринимаются в неразрывном единстве.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
Живописцу удалось передать видение мира и представление о творческих возможностях художника, свойственные новой эпохе. Именно это и позволяет считать Жана Фуке первым мастером французского Возрождения.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |
Окончание Столетней войны с Англией в 1453 г. и объединение страны вернули Франции положение одного из сильнейших государств Европы. С 1494 г. начался полувековой период итальянских походов французских королей. Французская монархия решила завоевать богатую Италию, свою главную соперницу в европейской торговле. Однако, вернувшись из походов, французы неожиданно для себя увидели совсем иную Францию. Сеньоры находили свои родовые замки тесными и мрачными, окружавшие их вещи — старомодными и лишёнными красоты, книги — скучными, а развлечения — унылыми и однообразными. Прекрасная Италия с её роскошными дворцами и садами, величественными соборами и просторными городскими площадями, утончёнными интеллектуальными беседами и пышными красочными празднествами поразила воображение французов. Италия стала эталоном, модой, всеобщим увлечением.
Смешение французских и итальянских черт во французском искусстве начала XVI в. привело к созданию оригинального стиля, названного историками первым Ренессансом. Его яркий, необычный и по-своему обаятельный характер лучше всего выразили замки в долине Луары, органично соединившие в себе традиционные французские и новые итальянские черты.
ЗАМКИ ЛУАРЫ
В каждой стране есть местность, как бы вобравшая в себя качества национального характера и самого духа страны, — сё «сердце». Во Франции это долина Луары — «самой французской реки», по выражению писателя Гюстава Флобера. Замки, построенные здесь в конце XV начале XVI в., принесли долине Луары славу колыбели французского Возрождения.
В Амбуазе, крупном в то время городе на Луаре, находилась резиденция короля Карла VIII (Шато д'Амбуаз). Именно сюда он привёз из первого итальянского похода мастеров, намереваясь возвести на месте старого средневекового замка огромный дворец с парками и садами, подобный увиденным им в Неаполе. Работы были начаты и шли полным ходом, когда король умер. Строительство прекратилось. Замок так и остался хаотическим нагромождением старых и новых конструкций.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |
В 1515 г. на французский престол вступил молодой Франциск I, который немедленно начал перестраивать другой замок — в Блуа (Шато де Блуа), намереваясь затмить его великолепием Ватиканский дворец.
Наружный фасад здания, выходящий на откос берега реки, превратили в несколько ярусов открытых галерей с арками, обрамлёнными полуколоннами, пилястрами и рельефами, — создавалось некое подобие лоджий Ватикана, повторявших в свою очередь архитектуру знаменитого древнеримского амфитеатра Колизея. Впервые французский замок смотрел на город не толстыми стенами и крепостными башнями, а лоджиями, что подчёркивало его новый, ренессансный, характер. Правда, зодчие, строившие замок, ещё не были искушены в знании классических норм: формы сооружения далеки от античных канонов, арки большей частью неправильны, а галереи не имеют внутри сквозного прохода и представляют собой просто глубокие ниши. В мотивах украшений мирно уживаются итальянские гирлянды, вазы и обнажённые мальчики-путти с французскими розетками, плетёнкой и саламандрами (геральдическим символом Франциска I). Их сочетание создаёт причудливо-фантастический образ.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |
В самом удивительном замысле французского Возрождения, замке Шенонсо (1512— 1523 гг.), гармонично сочетаются красота окружающей природы и человеческая фантазия. Замок был сооружён на искусственном островке посередине реки Шер. Это небольшое здание с четырьмя башенками по углам увенчано лесом высоких кровель, шпилей, каминных труб; особую живописность ему придают люкарны — декоративные окна в крыше. Возникает образ грациозный, прихотливый и, можно сказать, женственный. Не случайно именно этот замок принадлежал фаворитке короля Генриха II Диане де Пуатье, а затем его законной супруге Екатерине Медичи.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
Леонардо да Винчи, приглашённый ко двору Франциска I, хотя и прожил во Франции очень недолго (он приехал в конце 1516) г., а умер 2 мая 1519 г.), успел внести свою лепту в строительство замков на Луаре. Он спроектировал новую королевскую резиденцию в местечке Роморантен на реке Шер. Этот проект, правда, так и не был осуществлён. Но, возможно, некоторые идеи Леонардо — сооружение совершенного по красоте здания, в формах которого отразились бы законы устройства мира, — получили развитие в Шамборе (1519—1559 гг.), самом грандиозном по замыслу замке в долине Луары.
Строгий фасад здания венчает крыша, которая поражает невероятным богатством и разнообразием архитектурных украшений: высокими кровлями, каминными трубами, многоцветными окнами-люкарнами и множеством лёгких беседок, напоминая сказочный городок. С плоской террасы можно обозревать окрестности. В глубине одного из четырёх просторных вестибюлей открывается окутанная полумраком гигантская парадная лестница — две закручивающиеся спирали, заключённые в восьмигранник столбов.
Великолепный Шамбор стал вершиной и одновременно последним образцом оригинального стиля, воплощённого в замках Луары. Претерпев эволюцию замысла от охотничьего замка до парадной резиденции, Шамбор остался почти не тронутым временем памятником начала блестящего расцвета французского Возрождения.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |
Следующий этап развития французского искусства во многом связан с инициативой и личным покровительством Франциска I. В 30-х гг. XVI в. король-меценат решил расстаться с долиной Луары и перенести место пребывания двора в Париж — историческую столицу Франции. Задумав вернуть этому городу прежнюю славу политического, культурного и художественного центра страны, Франциск I с головой ушёл в проект перестройки главного королевского дворца — Лувра. Тогда же вокруг Парижа возникло целое созвездие малых резиденций короля и его приближённых. Каждая из них должна была служить образцом нового вкуса, нового стиля жизни и нового искусства, призванных поднять престиж Франции в глазах всей Европы.
Для того чтобы осуществить эти замыслы, привлекались самые прославленные скульпторы, архитекторы и живописцы не только Франции, но и Италии: Микеланджело, Бенвенуто Челлини, Андреа дель Сарто. Наверное, не было в Италии в 30-х гг. XVI в. ни одного значительного мастера, который не получил бы заманчивых предложений от щедрых на посулы посланцев французского короля. И если приглашаемый отказывался работать, как, например, патриотически настроенный Микеланджело, то французы стремились по крайней мере купить его произведения, закладывая тем самым основу одной из первых и лучших в мире музейных коллекций.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
ШКОЛА ФОНТЕНБЛО
Создателями нового направления во французском искусстве стали два итальянских художника: в 1530 г. во Францию приехал флорентиец Джованни-Баттиста Россо, или Россо Фьорентино (1494— 1540), а в 1531 г. — Франческо Приматиччо (1504—1570) из Мантуи. Оба итальянца обосновались в Фонтенбло — местечке близ Парижа, славившемся охотничьими угодьями. Франциск I, страстный охотник, начал там перестраивать очередной замок.
Украшение новых зданий стало главным делом крупной мастерской, где работали французские и итальянские художники, скульпторы, плотники, резчики по дереву, ювелиры и изготовители гобеленов. Мастерская получила название школы Фонтенбло. В 30-х гг. XVI в. её возглавлял Россо Фьорентино. Под его руководством была оформлена галерея Франциска I. Стены в её нижней части обшили искусно отделанными деревянными панелями, а в верхней — украсили картинами на мифологические и исторические сюжеты, в которых в аллегорической форме прославлялся король. Картины обрамлялись рельефами из стука — гирляндами, картушами, фигурами обнажённых юношей в динамичных позах.
В 40-х гг., после смерти Россо, мастерской руководил Приматиччо. О стиле школы Фонтенбло этого периода можно судить по оформлению покоев герцогини д'Этамп, выполненному Приматиччо. Стены комнат были украшены стуковыми рельефами: обнажённые длинноногие нимфы, с тонкими талиями и маленькими головками, в свободных позах, грациозно поддерживали извивающиеся ленты и небольшие овальные панно, над которыми резвились шаловливые амуры. Живопись служила декоративным дополнением рельефов; основной её темой были празднества и маскарады, изображённые в античном стиле. Но в них легко угадывались пышные и красочные увеселения французского двора.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |  |
КАРАНДАШНЫЙ ПОРТРЕТ
Скромные, непритязательные рисунки, которых было очень много в эпоху Возрождения, имели в ту пору такое же значение, как фотографии сегодня: их бережно хранили, показывали гостям, оставляли на память, дарили друзьям, родным и любимым. Эти рисунки ценны в наше время прежде всего потому, что предоставляют уникальную возможность взглянуть на лица людей, живших столетия назад, и увидеть их без парадного блеска, масок сословной гордости или показного благочестия — словом, такими, какими они были в действительности. То же качество ценили в рисунке и современники: их прежде всего интересовал человек, изображённый на портрете.
Один из знаменитых мастеров карандашного портрета Жан Клуэ (около 1475—1540 или 1541) начиная с 1515 г. работал при дворе Франциска I. Художник создал целую галерею портретов современников: самого короля, его соратников — участников итальянских походов, известных придворных красавиц и т. д. Линии Жана Клуэ скупы и просты. Художник подробно прорабатывал только лицо; головной убор, причёску, костюм он часто намечал одной — двумя линиями. В этой простоте заключается особое обаяние портретов Клуэ. Его интересовал лишь сам человек — его сущность.
Жан Клуэ и его сын Франсуа Клуэ (около 1505—1572), ставший после смерти отца главным портретистом французского двора, запечатлели практически всех действующих лиц французской истории XVI в.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |  |
ЖАН ГУЖОН (около 1510 — после 1568)
Жизненный путь Жана Гужона — одного из самых талантливых мастеров французского Ренессанса — до сих пор окутан тайной. Достоверно не известно, где и когда он родился, какое образование получил. Вероятно, он бывал в Италии, занимался там раскопками, изучал древние памятники. Гужон — прежде всего скульптор, но с не меньшим успехом он участвовал в возведении архитектурных сооружений и часто рекомендовался заказчикам как зодчий.
В противоположность итальянским художникам, которых вдохновляла идея возрождения величия Древнего Рима, Гужон сумел почувствовать и воплотить в своих произведениях истинный дух искусства Древней Греции.
Самое совершенное из его созданий это «Фонтан невинных» (1547—1549 гг.) в Париже, построенный на месте старого кладбища, посвящённого невинным младенцам, убитым в Вифлееме по приказу царя Ирода. Гужон работал над ним совместно с архитектором Пьером Леско (около 1510— 1578). Фонтан украшали рельефы с изображениями нимф, наяд, тритонов и других мифических существ. Нимфы и наяды Гужона — словно живое воплощение водной стихии, принимающей в них человеческий облик. Кажется, что неприхотливый замысел мастера заставляет струиться складки их лёгких одеяний, а естественное течение водных потоков, то дробящихся, то сливающихся воедино. Интуиция художника как будто прозревает сквозь века великие образы греческой пластики.
Жан Гужон и Пьер Леско создали и другое выдающееся произведение французского Возрождения — западное крыло Лувра. Гужон занимался скульптурным оформлением здания. В украшении поверхности фасада использованы тончайшая игра светотени и сочетание разнообразных пластических форм — плоских выступов-ризалитов, глубоких ниш со статуями, рельефов и ажурных карнизов, особенно богато отделанных в верхнем ярусе.
В 60-х гг. Гужон, будучи протестантом, бежал из Парижа, спасаясь от преследований. Потом его след теряется. Был ли он убит в одной из стычек, или нашёл убежище в каком-нибудь тихом уголке, навсегда оставив занятия искусством, или, как предполагают некоторые историки, покинул Францию? Как бы ни окончил свои дни Жан Гужон, творчество этого талантливого мастера остаётся ярким и исключительно цельным воплощением художественных исканий французского Возрождения.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |
ИСКУССТВО ГЕРМАНИИ
В XV—XVI вв. Германия не имела постоянного политического центра. Роль столицы делили между собой несколько так называемых «имперских городов». Ахен со времён правления династии Каролингов (751—911 гг.) был местом совершения коронаций, Нюрнберг хранил в своих стенах императорскую корону и другие регалии. Император со свитой обычно переезжал из одного города в другой. Во Франции и Англии уже утвердилась почти абсолютная власть королей, германских же императоров по обычаям раннего Средневековья избирал съезд князей, а корону они получали из рук Папы римского. Поэтому власть германского императора была ограничена не только произволом его подданных — князей, но и притеснениями Рима. Из всех католических стран именно Германия оказалась в особенно сильной зависимости от Рима, чем объясняется обострённая неприязнь её жителей к власти Папы.
Художественные открытия итальянского Ренессанса приживались в Германии трудно. Немецкие мастера XVI в. не собирались слепо следовать советам иноземных учителей. Античность для них была скорее пищей для фантазии, а не источником вдохновения. Основной темой искусства Германии в XVI столетии, как и в Средневековье, была попытка в зримых образах воплотить христианский идеал, который часто становился знаменем борьбы против безнравственности и корыстолюбия церковных и светских владык.
МАРТИН ШОНГАУЭР (около 1453—1491)
Мартин Шонгауэр родился в эльзасском городе Кольмаре в семье золотых дел мастера. В 70-х гг. XV в. он посетил Аугсбург, Лейпциг, учился в Нидерландах, затем почти безвыездно жил в родном городе.
Единственная точно датированная работа М. Шонгауэра «Мадонна в беседке из роз» (1473 г.) — картина почти двухметровой высоты. Мадонна Шонгауэра — женщина с милым простым лицом, воплощение земного материнства. Складки её алого платья ниспадают широко и плавно. Она изображена в обрамлении розовых кустов; на фоне золотого неба чётко выделяются чёрные шипы, алые цветы и фигурки сидящих на ветках щеглят.
В другой своей картине Шонгауэр представил Святое Семейство в скромном интерьере небольшой комнаты. Золотисто-оливковый цвет стен, напоминающий о золотом фоне более ранних изображений святых, красиво дополняют яркие пятна одеяний: платье Богоматери сдержанно-красного цвета, Святой Иосиф (муж Богоматери) — в тёмно-синих одеждах. Мария сидит на фоне ниши, в которую помещена фляга с вином (символ евхаристии), а фигурка Младенца Христа осенена большой аркой, под которой стоит Святой Иосиф. Этот приём придаёт образу Младенца особую значимость: Его маленькой фигурке художник отвёл большее архитектурное обрамление, чем фигуре Богоматери.
Мартин Шонгауэр известен не только как замечательный живописец, но и как гравёр, отдававший предпочтение технике гравюры на меди. До наших дней дошло сто пятнадцать гравюр, которые мастер исполнил главным образом в последние годы своей жизни.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
АЛЬБРЕХТ ДЮРЕР (1471—1528)
Самым ярким представителем искусства Германии эпохи Возрождения был Альбрехт Дюрер, родившийся в семье нюрнбергского золотых дел мастера, переселенца из Венгрии. Будущий художник обучался отцовскому ремеслу, пока врождённая склонность к живописи не заставила его изменить семейной традиции. В 1486 г. он поступил учеником в мастерскую Михаэля Вольгемута — оборотистого дельца, но заурядного живописца. С 1490 г. Дюрер странствовал по Германии. В 1492 г. он посетил Кольмар, где провёл несколько месяцев в мастерской недавно умершего Мартина Шонгауэра. По всей видимости, именно там Дюрер овладел техникой гравирования на меди. Он работал также в Базеле (Швейцария) — всеевропейском центре книгопечатания и гравюры на дереве (ксилографии). В 1494 г. художник возвратился в Нюрнберг, женился и получил права мастера. Однако вскоре эпидемия чумы заставила Дюрера вновь покинуть родной город — на этот раз он побывал в Венеции.
С 1495 г. Дюрер прочно обосновался в Нюрнберге, открыл собственную мастерскую. В 1496—1498 гг. он писал портреты своих сограждан, выполнил заказ герцога Саксонии Фридриха Мудрого — расписал алтарь для дворцовой церкви в Виттенберге (Дрезденский алтарь). Однако главным его делом в эти годы стала печатная графика. Тиражи гравюр на дереве, отпечатанных Дюрером, значительно превзошли тиражи работ его предшественников. Дешёвые гравюры, так называемые «летучие листки», которые разносили по всей стране бродячие торговцы, принесли молодому художнику быстрый заработок и широкую известность. Дюрер печатал не только гравюры на дереве (адресованные покупателям из простонародной среды), но и более сложные по технике гравюры на меди (предназначавшиеся для образованных ценителей античной мифологии, занимательных и сложных аллегорий). Доски для гравюр мастер вырезал собственноручно, не доверяя работу резчику: ведь только он, автор рисунка, мог знать, что значит каждый штрих. Поэтому линии его гравюр так свободны и точны.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
В 1497 г. Альбрехт Дюрер создал цикл иллюстраций к последней книге Нового завета — «Апокалипсису» или «Откровению Иоанна Богослова». Эта книга, написанная в I в., содержит грозные и красочные пророчества о конце земного мира, на смену которому придёт Царство Божье. Доски для пятнадцати больших ксилографий он вырезал за несколько месяцев. В 1498 г. в типографии был напечатан первый тираж цикла, оформленного в виде альбома гравюр с краткими пояснениями на обороте. В апокалиптических образах Дюрер воплотил боль своего непростого времени, тревогу, с которой в Европе ожидали окончания столетия. По средневековым представлениям, мир, сотворённый за семь дней, должен существовать семь тысяч лет. Поэтому XV в., по христианской традиции конец седьмого тысячелетия от сотворения мира, связывали с концом света и надеждой на благое обновление Вселенной.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |
Дюрер одним из первых среди европейских живописцев начал изображать самого себя. Свой первый автопортрет он выполнил в тринадцать лет. Однако автопортрет Дюрера, написанный в 1500 г., считается самым лучшим. Дюрер всегда предельно откровенен со зрителем, но в этом полотне ему хотелось поведать о себе самое главное. Мастер начал с того, что отказался от излюбленного им трёхчетвертного поворота фигуры и изобразил себя в фас. Зритель сразу встречается с ним взглядом. Спокойно молодое ясное лицо Дюрера, спокойны широко раскрытые серые глаза; внутреннее волнение выдаст лишь жест красивой руки с длинными пальцами, нервно теребящей меховую оторочку одежды. Современного зрителя поражает то, что Дюрер осмелился придать своему автопортрету столь явное сходство С изображениями Христа. Современники Дюрера воспринимали всё намного проще: для североевропейца эпохи Возрождения Христос — новый идеал человека, и каждый христианин может не только уподобиться Христу, но и обязан стремиться к этому. В немецком языке и сейчас слово «Christ» означает и «Христос», и «христианин». Таким образом, Дюрер просто изобразил себя христианином. На чёрном поле автопортрета он вывел золотом две надписи: слева поставил дату и свою подпись-монограмму, а справа, симметрично им, написал: «Я, Альбрехт Дюрер, нюрнбержец, написал себя так вечными красками». А рядом повторил год (1500), в котором многие его современники
ожидали «скончания времён», а он решил написать автопортрет — своё завещание вечности.
В 1500 г. в Нюрнберг приехал Якопо Барбари — художник, приглашённый из Италии германским императором Максимилианом I. Воображение Дюрера поразила манера итальянского мастера, строившего свои композиции на основе глубокого изучения системы пропорций, т. е. строго определённого соотношения частей изображаемого между собой. «Я в то время более желал узнать, в чём состоит его способ, нежели чем приобрести королевство», — признавался Дюрер впоследствии. Он стал изучать законы перспективы, мечтал встретиться с прославленными итальянскими мастерами, учиться у них, состязаться с ними.
В 1505 г. Дюрер вновь отправился в Венецию. Там по заказу местного землячества купцов из Германии он приступил к работе над картиной «Праздник чёток» (Праздник венков из роз), предназначенной для церкви Сан-Бартоломео. Сюжет был связан с мистической практикой, которую усердно проповедовали монахи-доминиканцы: она состояла в том, чтобы читать молитвы при помощи чёток. Это произведение, хранящееся ныне в Национальной галерее в Праге, сильно пострадало от времени, искажено неосторожными реставрациями XIX в., но всё же не утратило ясности композиции и праздничной гармонии красок.
_.jpg)
Картина «Праздник чёток», законченная в 1506 г., подарила Дюреру восторженное признание искушённых в живописи венецианцев. Его мастерскую посетили дож (правитель Венеции) и патриарх. Художник писал из Венеции своим землякам: «Здесь я сделался благородным господином». Венецианская Синьория (правительство Венеции) предлагала ему остаться на службе, обещая хорошее жалованье, но мастер предпочёл вернуться в Нюрнберг. На родине Дюрера избрали в городской Совет; его ждали крупные заказы.
1513—1514 гг. стали для Дюрера временем высшего творческого подъёма. В этот период он создал три графических листа, вошедших в историю живописи под названием «Мастерские гравюры». Художник, будучи в зените славы, уже не искал заработка, а просто хотел показать миру, на что он способен. Три гравюры на меди: «Рыцарь, дьявол и смерть» (1513 г.), «Святой Иероним в келье» и «Меланхолия» (1514 г.) — художественная исповедь Дюрера, блестящее воплощение дум художника о смысле человеческой жизни, о самом себе, которыми он поделился со зрителем.
В этих небольших работах (по формату каждая из них приблизительно равна стандартному листу писчей бумаги) мастерство Дюрера-гравировальшика достигло невиданного совершенства. Резец и медь приобретают под его руками чувствительность драгоценного музыкального инструмента, штриховка виртуозна: рассматривая гравюру, зритель забывает о том, что зловещий сумрак леса, потоки солнца, заливающие келью отшельника, свет падающей звезды — всё это передано одной чёрной краской на белой бумаге.
Одну из гравюр традиционно именуют «Рыцарь, дьявол и смерть». Сам Дюрер назвал её «Всадник» (1513 г.). Вооружённый путник медленно едет вдоль обрывистого лесного склона. На всаднике — доспехи, в руке — копьё. В грозном виде воина есть какая-то нелепость, беззащитность чудака, роднящая этот персонаж с Дон-Кихотом. Поднятое забрало открывает отрешённое и суровое лицо. С рыцарем поравнялась Смерть — мертвец верхом на костлявой кляче. Он, наставительно кивая головой, показывает путнику песочные часы: его жизнь на исходе. Сзади плетётся дьявол со свиной головой, увенчанной причудливым гребнем. В герое гравюры одни исследователи видели врага папства Джироламо Савонаролу (1452— 1498), настоятеля монастыря доминиканцев во Флоренции, другие — Франца фон Зиккингена (1481 — 1523), который в 1522 г. возглавил мятеж германского рыцарства. Скорее всего эта гравюра навеяна книгой знаменитого писателя и философа эпохи Возрождения Эразма Роттердамского (1469—1536) «Руководство для воина Христова» (1501 г.). Рыцарь Дюрера — это христианин, упорно следующий к Небесному граду (представлен в образе замка, венчающего скалу на заднем плане), несмотря на искушения дьявола и неотступную близость смертного часа.
Если на первой из «Мастерских гравюр» человек героически противостоит смерти, то тема листа «Святой Иероним в келье» (1514 г.) посвящена уединённому покою учёного-отшельника. Святой Иероним Стридонский (IV—V вв.) — один из Отцов западной церкви, приближённый папы Дамаса I, затем настоятель монастыря в Вифлееме, прославившийся переводом Библии на латинский язык, — был покровителем учителей и учащихся, богословов и переводчиков. В XVI столетии, когда, с одной стороны, обострился интерес к христианским древностям, а с другой — всё громче раздавались призывы перевести Писание на живые европейские языки (подобно тому как Святой Иероним перевёл его на латынь), этот святой был весьма популярен в образованной среде.
Альбрехт Дюрер изобразил Иеронима в глубине просторной кельи, заполненной спокойным, рассеянным светом, льющимся сквозь широкие окна. Любовно запечатлены все мелочи скромной, но уютной обстановки: песочные часы, сухая тыква — фляга паломника, подвешенная к потолку, туфли под скамьёй... Используя традиционные атрибуты Святого Иеронима, Дюрер обошёлся с ними просто, по-домашнему: кардинальская шляпа висит на гвозде, а лев — спутник Иеронима, — словно огромный ласковый кот, растянулся на полу рядом с мирно дремлющей собачонкой...
«Меланхолия» (1514 г.) — самая загадочная из «Мастерских гравюр» и одна из любимых работ самого Дюрера. Античная и средневековая медицина различала четыре человеческих темперамента, из которых непредсказуемым считался именно меланхолический. Бытовало мнение, что меланхолики плохо приспособлены к сугубо земным делам — они нескладны, неуживчивы, неудачливы, им чаше, чем обладателям других темпераментов, угрожают нищета, болезни, безумие. Однако именно меланхоликам покровительствует Сатурн, а божество этой планеты, по античным мифам, старше других богов, ему ведомы сокровенные начала Вселенной. Поэтому лишь меланхоликам доступна радость открытий. Считалось, что все выдающиеся люди: поэты, законодатели, философы — меланхолики.
Сам Дюрер считал себя меланхоликом, что позволяет назвать третью из «Мастерских гравюр» духовным автопортретом мастера. Гравюра «Меланхолия» — ключ к разгадке общего смысла серии «Мастерских гравюр»: все они содержат откровенный рассказ художника о себе — о том, что человек, одарённый свыше, чужд окружающим и скитается по земле, словно чудаковатый странствующий рыцарь; о том, как спокоен и радостен его труд, когда он находит свою келью — единственное в мире место, где он может стать самим собой.
В 1520—1521 гг. Дюрер с семейством путешествовал по рейнским землям и Нидерландам, был принят императором Карлом V в Ахене, посетил Антверпен, Брюссель, Брюгге и Гент. Местные художники повсюду принимали его с почётом, величая «князем живописцев».
Последние годы жизни Дюрер провёл в Нюрнберге за работой над трактатами «Руководство к измерению» и «Четыре книги о пропорциях». Стареющий бездетный мастер спешил поделиться своими секретами с потомками. Одна из немногих живописных работ тех лет - диптих «Четыре апостола» (1526 г.), подаренный Дюрером нюрнбергскому городскому Совету. Две картины изображают апостолов Иоанна, Петра, Павла и евангелиста Марка. Могучие фигуры святых с трудом вписываются в тесное пространство досок. Иоанн и Павел стоят ближе к зрителю, они ярко освещены, их широкие плащи (алый у Иоанна и синевато-серый у Павла) кажутся разноцветными половинами приоткрытого занавеса. За ними — фигуры Петра и Марка, погружённые в черноту фона, на котором выделяются высокий лоб Петра и вдохновенно горящие глаза Марка. Картины сопровождают тщательно подобранные тексты из писаний изображённых здесь святых, общий смысл которых - предостережение. Мастер увещевал своих сограждан остерегаться ересей и лжепророчеств, чтобы «не принять за Божественное слово человеческих заблуждений».
Альбрехт Дюрер умер в Нюрнберге в 1528 г. на пятьдесят восьмом году жизни. После пего осталось более шестидесяти картин и несколько сотен гравюр.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |
МАТИС НИТХАРДТ (Грюневальд - между 1470 и 1475—1528)
Матис Нитхардт, известный с XVII в. под именем Грюневальд, родился в Вюрцбурге, в земле Гессен. Современные специалисты доказали, что Грюневальд — прозвище, данное мастеру по недоразумению: знатоки живописи спутали художника с неким Грюном, копировавшим его произведения.
В 1509—1510 гг. Нитхардт поселился во Франкфурте-на-Майне, где принял участие в работе над алтарём церкви монахов-доминиканцев, основную часть которого исполнил Дюрер. В те же годы он поступил на службу к архиепископу Майнцкому в качестве живописца и инженера, получил дворянское звание. В 1526 т. Нитхардт вынужден был оставить двор архиепископа — вероятно, этот разрыв художника с его покровителем произошёл из-за событий Крестьянской войны, во время которой мастер однажды выразил своё сочувствие к повстанцам. Художник возвратился во Франкфурт, затем переехал в Галле, где и умер в 1528 г.
.jpg)
Главное произведение Грюневальда — Большой алтарь Богоматери, исполненный им в 1512— 1515 гг. для монастыря Святого Антония в Изенгейме (Эльзас). В годы Французской революции монастырь был закрыт, а картины и скульптуры его знаменитого алтаря перевезли в соседний Кольмар, где они и по сей день хранятся в музее Унтерлинден. Монастырь Святого Антония в Изенгейме, как и многие другие монастыри, посвящённые этому святому, был своего рода лечебным центром (Святой Антоний почитался как врачеватель болезней). В лечебные процедуры неизменно входили молитвы больных у алтаря в монастырской церкви. Нитхардту удалось создать алтарь, который оказывал необычайно сильное воздействие на чувства и воображение зрителей.
Изенгеймский алтарь представляет собой сложное сооружение, которое состоит из центральной части — короба с деревянными статуями святых Антония, Августина и Иеронима — и двух пар подвижных створок, обе стороны которых расписал Грюневальд. Во время повседневных богослужений алтарь был закрыт, и молящиеся видели перед собой сцену Распятия. В часы праздничной службы открывали первую пару створок, и появлялись картины, посвящённые Богоматери. Наконец, во время торжественных собраний монастырской братии раскрывали створки центральной части алтаря со статуями святых и можно было видеть картины с сюжетами жития Святого Антония. Размеры алтаря велики: высота его достигает трёх метров, величина большинства фигур приближается к человеческому росту.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
Чуткость к красоте природы, живость многокрасочной палитры, волнующее сказочное настроение, характерные для произведений Матиса Нитхардта (Грюневальда), нашли отражение в творчестве других немецких мастеров, работавших в начале XVI в.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
АЛЬБРЕХТ АЛЬТДОРФЕР (около 1480—15.38)
Альбрехт Альтдорфер — один из основателей жанра новоевропейского пейзажа, родился в Регенсбурге (Бавария).
В «Лесном пейзаже с битвой Святого Георгия» (1510 г.) мастер использовал выразительные возможности техники рисунка на тонированной бумаге. Сначала художник широкой кистью размашисто набросал тёмно-зелёную листву, а потом тонкой кисточкой каллиграфически прочертил блики солнца на ветках и листьях. В нижней части картины деревья образовали небольшой просвет — эта деталь возвращает зрителя к теме картины, привлекая внимание к сцене поединка рыцаря с драконом.
В том же, 1510 г. была написана картина «Святое Семейство». Как следует из сделанной на ней надписи, Альтдорфер пожертвовал своё произведение какому-то храму. Сцена мирного отдыха Иосифа и Марии с Младенцем у фонтана на пути в Египет представлена художником несколько сентиментально, а пейзаж — гористый морской берег, на котором в ярких лучах заходящего солнца стоят словно игрушечные дома и башенки, напоминает уютную сказку.
В 20-х гг. XVI в. мастер обратился к собственно пейзажу — без сюжетных мотивов. Этот жанр в его творениях представляют десятки рисунков и гравюр и две картины «Дунайский пейзаж» и «Пейзаж с мостиком». Альтдорфер писал эти картины по памяти в мастерской, объединяя в одном произведении пейзажи, увиденные в разных местах. Замечательно, что Альтдорфер не только сам отдавал предпочтение изображению природы, но и получал заказы от поклонников «чистого» пейзажа.
_.jpg)
В 1529 г. А. Альтдорфер создал картину «Битва Александра Македонского с Дарием», которая хранится в Старой пинакотеке в Мюнхене. В сражении между войсками Александра Македонского и персидского царя Дария III, произошедшем в 333 г. до н. э. в Сирии, персы потерпели поражение. Зрителя прежде всего поражает контраст между небольшим размером картины и грандиозностью изображённого зрелища. С высоты птичьего полёта открываются морской берег и тесная котловина, в которой отчаянно сражаются множество крошечных фигурок. Ход битвы достаточно ясен — побеждает войско, расположенное справа. Это македоняне: на их знамёнах изображён грифон — легендарный герб Македонского царства.
Однако это содержание лишь нижней половины картины. Бурная сцена сражения напоминает разорённый муравейник на фоне морского залива, дальних гор и необъятного вечернего неба. Солнце заходит, и всё ярче становится серп луны. Солнце и луна, появившиеся на небосводе одновременно,— древний символ события всемирного значения. День и ночь ведут борьбу не менее драматичную, чем битва греков и персов. Солнце склонилось к горизонту, из последних сил отражая натиск полной тьмы, ползущей оттуда, куда бегут побеждённые персы. Победа на небе противопоставлена победе на земле. Что это? Ироническая насмешка над величием Александра или образ вселенского равновесия? Картина Альбрехта Альтдорфера является своеобразным зеркалом реального пространства: восток расположен слева, запад, куда заходит солнце и откуда явилась армия Александра Македонского, — справа. Судьбы людей и стран, свет и тьма, пространство и время причудливо перемешаны в этой загадочной картине.
Альтдорфер и сам не способен понять до конца смысл происходящего. Ему незнакома отрадная уверенность людей Средневековья в безусловной правоте одной из сражающихся сторон (той, с кем Бог). Миром его картины управляет не благой Творец, а слепая Судьба — в этом родство творчества Альтдорфера с искусством Нового времени.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |  |
ЛУКАС КРАНАХ СТАРШИЙ (1472—1553)
Лукас Кранах Старший, а точнее Лукас Моллер из Кранаха в Верхней Франконии, с ранней юности странствовал по Германии в поисках признания. В 1493 г. он отправился в Святую землю — Палестину — со свитой герцога Саксонии Фридриха Мудрого, затем поступил к нему на службу и поселился в Виттенберге. В 1508 г. Кранах был пожалован в дворяне и в том же году по поручению герцога побывал в Нидерландах. Он возглавлял художественную мастерскую, в которой было больше десяти помощников, издавал книги, совмещая эти занятия с винной и аптечной торговлей. Постепенно художник стал самым богатым бюргером Виттенберга, неоднократно избирался бургомистром города.
Лукас Кранах был сторонником Реформации. Он иллюстрировал протестантские памфлеты (обличительные сочинения), неоднократно рисовал и писал портреты основоположника и видного деятеля Реформации Мартина Лютера. Переезд герцога Саксонского, попавшего в опалу императора, из Виттенберга в Веймар в 1550 г. вынудил художника покинуть гостеприимный город. Однако в Виттенберге продолжали работать его сыновья; династия художников, основанная Лукасом Кранахом, просуществовала до XVII в.
Для живописной манеры Лукаса Кранаха Старшего характерна любовь к эффектным, увлекающим зрителя сценам в сочетании с прямолинейной, едва ли не грубой трактовкой образов. Кранах — художник декоративного склада; сто настоящим призванием были не сюжетные картины, а красочные росписи, которыми он украшал залы герцогских замков.
Работая над портретами, Кранах относился к моделям с симпатией, но без восхищения; он не идеализировал своих заказчиков, но и не особенно стремился проникнуть в их внутренний мир. Возможно, именно из-за этой безыскусности ему лучше всего удавались портреты детей. Живя в университетском Виттенберге, Кранах писал картины на античные темы. Мастер часто обращался к античным сюжетам. Однако древние мифы Лукас Кранах Старший пересказывает как занятные чужеземные сказки, охотно добавляя что-нибудь от себя.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |  |
ГАНС ГОЛЬБЕЙН МЛАДШИЙ (1497 или 1498—1543)
Деятельность последнего из крупных немецких живописцев XVI в. — Ганса Гольбейна Младшего — протекала в основном вне пределов его родины. Гольбейн родился в городе Аугсбурге (Бавария) в семье известного живописца. В 1515 г. он поселился в Базеле (Швейцария), где быстро завоевал признание заказчиков. Позднее Гольбейн переехал в Милан (Северная Италия), где познакомился с прославленными творениями Леонардо да Винчи. В 1519 г., вернувшись в Базель, Гольбейн открыл мастерскую, к нему стали поступать крупные заказы. Гольбейн славился в Базеле не только как живописец. Он выполнял эскизы витражей, ювелирных изделий, костюмов, расписывал фасады зданий — для этой работы его нередко приглашали домовладельцы из других швейцарских городов.
На знаменитой картине Гольбейна «Мёртвый Христос» (1522 г.) тело Иисуса, простёртое в тесном, низком, словно гроб, пространстве, написано предельно реалистично. По преданию, Гольбейн писал Христа с утопленника. Именно из-за этого беспощадного реализма картина получилась страшнее сцены Распятия Изенгеймского алтаря: Нитхардт изобразил смерть Бога, Гольбейн — смерть человека. Эту работу Гольбейна замечательно комментируют слова Ф. М. Достоевского: «Да от этой картины у иного ещё вера может пропасть!». Однако следует помнить, что базельская картина — это только часть несохранившегося алтаря. Как знать, что было изображено на других створках? Может быть, Гольбейн лишь оттенял натуралистическим мрачным образом Христа светлую сцену Его Воскресения?
Люди XVI столетия относились к смерти более спокойно, чем Достоевский. В 20-х гг. Гольбейн выпустил серию небольших ксилографий «Пляски Смерти (Макабр)». Здесь Смерть, как правило, не вызывает никакого ужаса и страха у тех, к кому она приходит. Несмотря на отталкивающий облик, Смерть выглядит полноправной обитательницей земного мира и по-будничному просто занимается своим ремеслом: уводит за руку епископа от его паствы, наливает последний кубок вина королю, помогает крестьянину допахать его поле, с оружием в руках встречает солдата в бою.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |  |  |
 |
В 1529 г. мастер написал для базельского бургомистра Якоба Майера образ Богоматери. Вечная идея покровительства Богоматери передана трогательно и наивно: Мария, с простым и кротким лицом крестьянки, накрывает своим плащом супругов Майер и их детей.
Осенью 1526 г. Гольбейн, запасшись рекомендациями известного философа и писателя Эразма Роттердамского (1469— 1536), портреты которого он неоднократно писал, отправился в Англию. В Лондоне благодаря этим рекомендациям он нашёл тёплый приём в доме друга Эразма Роттердамского — первого советника короля Генриха VIII, одного из основоположников утопического социализма Томаса Мора (1478—1535).
В 1528 г. Гольбейн вновь переехал в Базель. Сначала он получил от городского Совета заказ на росписи здания ратуши, но когда власть в городе перешла в руки протестантской иконоборческой партии, художник оказался без работы. В 1532 г. Гольбейн был вынужден навсегда расстаться с семьёй. Он вновь отправился в Англию, но там его ждали печальные известия. Друг и покровитель мастера Томас Мор за несогласие с антикатолическими реформами Генриха VIII попал в опалу, а затем был казнён. Некоторое время Гольбейн жил за счёт заказов своих земляков — купцов из Германии. В портрете Георга Гитца (1532 г.) передан дух бюргерской среды. Долговые расписки, расчётные книги, весы — естественное окружение торговца.
В 1533— 1534 гг. Гольбейн создал Портрет членов французского посольства при лондонском дворе. На портрете посол Шарль де Моретт (1534 г.) смотрит на зрителя спокойно и гордо. В его уверенной позе, изысканно-сдержанном стиле костюма чувствуется подлинный аристократизм. Живые чёрные глаза посла оттеняет благородная проседь в бороде, а белизна рукавов рубашки эффектно контрастирует с чёрным атласом камзола.
В 1543 г. Ганс Гольбейн Младший в расцвете творческих сил умер в Лондоне от чумы. Его живопись, с её декоративностью, благородной сдержанностью, тонким психологизмом, послужила основой для создания английской живописной школы.
Ганс Гольбейн Младший был последним крупным немецким живописцем XVI в. То, что его творчество протекало в основном вне пределов родины — факт весьма характерный. После 1529 г. изобразительное искусство Германии переживало кризис, последствия которого были окончательно изжиты только к началу ХIХ столетия.
 |  |  |
|---|---|---|
 |  |  |
 |  |  |
Идейные битвы Реформации расшатали средневековые основы Возрождения в Германии. Иконоборческое движение, прокатившееся в 20-е гг. XVI в. по Швейцарии, Эльзасу, Вестфалии, нанесло церковным памятникам не меньший ущерб, чем в Нидерландах. Вожди немецкой Реформации не отрицали религиозного искусства, но чаще всего они были к нему равнодушны. Мартин Лютер писал, что ему безразлично, есть или нет в церквах картины и статуи. Однако добавлял: «Хотя лучше, если бы их вовсе не было». Протестанты, впрочем, прибегали к изобразительному искусству для проповеди нового учения. Итогом совместного творчества богословов и художников стали сложные и надуманные картины — аллегории, унылые иллюстрации к протестантской проповеди. Немецкие католические художники, подчинённые предписаниям церкви, также утратили вкус к творчеству.
Феномен культурного развития, названный Ренессансом, зародившись в Италии, охватил все западноевропейские страны. Это было ярчайшее время взлета творческих, духовных сил общества. Истоки, предпосылки этого качественного скачка во всех сферах духовной жизни Европы в сравнении со Средневековьем следует искать именно в предшествующем периоде. Несмотря на то, что каждая страна по-своему пережила время Ренессанса, все-таки можно говорить об объединяющих общих чертах культуры Возрождения для всех стран. Это, прежде всего, философия гуманизма как основополагающая доктрина эпохи, переоценка значения личности в социокультурном процессе. Эпоха Возрождения заложила основы системы ценностей современной западноевропейской цивилизации.